— Потому что я хочу побыть одна. — я уворачиваюсь от его объятий и направляюсь к ванной.

— Ты хочешь поплакать после секса? — слышу нотки веселья в его голосе.

— Может быть, — я тоже невольно улыбаюсь.

— Было так плохо? — он следует за мной.

— Да, просто ужасно! — говорю я в притворном расстройстве. Разворачиваюсь к нему лицом и упираюсь руками в его грудь, пытаясь сохранить дистанцию между нами. — Нет, правда, подожди тут.

Вижу, как в его глазах мелькает беспокойство. Он что, боится, что я уйду? Из ванной комнаты невозможно сбежать, если только там нет окна, и это не первый этаж.

Я делаю вид, что хочу обнять его, но вместо этого подаюсь назад, распахиваю дверь ванной комнаты. Включаю свет и вижу своё отражение в зеркале. Сперва мельком бросаю на себя взгляд, но тут же застываю, не в силах отвести глаза. Мои волосы. Из почти белых они превратились в… серо русые. Я моргаю, пытаясь понять, не привиделось ли мне. Может быть, моё наркотическое опьянение ещё не прошло? Верчу головой из стороны в сторону, вглядываясь в отражение. Дотрагиваюсь до волос. Он что, покрасил мои волосы, пока я была в отключке?!

— Что ты сделал? — поражённо шепчу я.

Кирилл несколько секунд нерешительно переминается с ноги на ногу, но потом подходит ко мне сзади, обнимает и упрямо произносит:

— Тебе так лучше.

Волна негодования накатывает на меня. Как он посмел!?

— Ты… Ты… — я просто задыхаюсь от бешенства. — Ты просто ненормальный! Самодовольный придурок! — кричу я. — Какое право ты имел решать за меня?!

— Почему ты злишься? — он подходит ближе ко мне, его рука берёт меня за плечо. Но я знаю его трюки. Слишком хорошо знаю, как близость к этому человеку лишает меня остатков здравого смысла. Я пячусь назад, пытаясь отодвинуться, пока не упираюсь поясницей в раковину.

— Ты шутишь? Ты правда не понимаешь? — я не верю, что он настолько уверен в своей правоте, что не видит очевидного. — Ты же пытаешься меня так контролировать!

— Я просто считаю, что твоя естественная красота лучше. — его лицо невозмутимо.

Обеими ладонями он обхватывает моё лицо и склоняется ко мне, целуя мой лоб.

— Я люблю твою натуральность. — кожей чувствую, как его губы шевелятся. — Пожалуйста, не меняй ничего. Пусть всё будет как раньше.

Он притягивает меня к себе и крепко обнимает. Я опускаю руки, поражённая его признанием. Он любит мою натуральность? Что он хочет этим сказать? Эти перепады от нежности к ярости и обратно просто сводят меня с ума.

— Скажи, как я могу снова верить тебе, если ты воспользовался моим бессознательным состоянием, чтобы в очередной раз подчинить меня себе, переделать «под себя»? — моя ярость сменяется мольбой. Я хочу поверить ему, но его поступки просто не оставляют мне выбора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Наверное, никак. — он запускает руку в волосы.

— Что, прости? — не могу поверить в это.

— Никак, — он вздыхает. — Наверное, ты не должна мне доверять. — Кирилл говорит так спокойно, почти обречённо. — Просто люби меня таким, какой я есть.

От его слов всё внутри сжимается от тоски. Сейчас я вижу в нём не властного мужчину, а потерянного мальчика, который отчаянно нуждается в том, чтобы его принимали таким, какой он есть. Не судили, а просто любили. Да, он предлагает мне любить его и не пытаться изменить. Хватит ли у меня душевных сил на это?

Кирилл проводит пальцем по моим губам. Я прикрываю глаза, не в силах больше выносить его испытующий взгляд. Он скользит пальцем выше, к моим глазам и смахивает слезинку, застывшую в уголке.

— Ты голодна? — спрашивает он, внезапно меняя тему разговора.

— Наверное… — я благодарна ему за то, что он не требует от меня ответа на предыдущую тему.

Он берёт меня за руку, ведёт за собой и показывает свою квартиру, в которой живёт уже около двух недель. Квартира в стиле Кирилла. Это просторный лофт, напоминающий его московскую обитель. Да, этот мужчина явно не любит перемены. Всё в его жизни не должно выбиваться из привычного и запланированного ритма.

Улыбаюсь, когда, открыв холодильник, вижу там такой же минималистичный порядок, как и во всём остальном. Сыр, огурец и яйца. Очень по-холостяцки.

— Может, закажем еды? — кричу я Кириллу, который ушёл в другую комнату.

— Уже заказал. — слышу я его голос позади себя.

Конечно, как я могла забыть, что он всегда заказывает на двоих, не спрашивая моего мнения. Я закусываю губу.

— Что случилось? — он видит моё задумчивое выражение лица.

— Ничего. — буркаю я в ответ. — Просто ты такой «ты».

В его глазах я вижу весёлый огонёк.

— И что это значит? — он хмурит брови, но в глазах я вижу веселье.

— Это значит, что ты — Мистер Самоуверенность. — я тычу указательным пальцем ему в грудь. — Почему ты никогда не советуешься со мной?

— Я и так знаю, что ты любишь. — он складывает руки на груди и самодовольно ухмыляется.

— Да? Ну давай, удиви меня!

— Я заказал пиццу с оливками и несколькими видами сыра, потому что знаю, что ты любишь именно такую. Ещё картошку фри, но не с кетчупом, а с сырным соусом. И апельсиновый сок, потому что знаю, что ты не любишь газировку. — лицо мужчины становится ещё более заносчивым.

Несмотря на его противное самодовольство, на самом деле я поражена, что он всё это помнит. Именно в таком внимании к мелочам угадывается истинная заинтересованность в человеке. Он по-настоящему изучил меня.

— Ну что, я угадал? — посмеивается он с какой-то мальчишеской беспечностью.

— Тебе просто повезло. — я стараюсь не выдать своего изумления. — Тебе повезло, что сейчас я хочу именно это.

— Ха! Я так и думал. — победно смеётся он. Почему ему так нравится выигрывать в наших спорах?

Он подходит ко мне сзади, обнимает и притягивая к себе за бёдра. Потом наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Так чего именно ты сейчас хочешь, девочка? — он этого шёпота шея покрывается острыми мурашками.

Я трусь попой о его пах и томно шепчу:

— Ты же всегда знаешь, чего я хочу. Так что сам мне и скажи.

Чувствую, как он начинает твердеть. Тогда прижимаюсь ещё сильнее и изгибаюсь в пояснице. Он проводит руками снизу вверх — от низа живота до груди. Нащупывает уже затвердевшие соски под майкой и слегка надавливает на них. Внезапно нас прерывает звонок в дверь.

— Твою мать. — Кирилл нехотя отстраняется и идёт к двери.

Это курьер с нашей едой. Мы идём в гостиную, включаем телевизор и весело проводим время за просмотром какого-то глупого детектива. Я со смехом пытаюсь доказать ему, что уже давно поняла, кто убийца. Он настаивает на своём варианте. К сожалению, мы так не смогли выяснить, кто из нас прав, так как прямо во время нашей оживлённой дискуссии, Кирилл внезапно поцеловал меня, и после этого уже не отпускал из своих объятий до самой ночи.

Нам было так весело и беззаботно, будто и не было всех этих месяцев разлуки. Будто это не он использовал меня, пытался опозорить и сломить мою волю. Будто это не я в бешенстве разнесла его кабинет, украла рукопись и подожгла квартиру. Нет, то были другие люди. А тут были мы — новые и любящие. По крайней мере, мне так казалось. Я думала, что в этот раз мы точно сможем преодолеть все наши разногласия. Наученные горьким опытом былых ошибок, больше не позволим недоказанности и подлости разрушить наши отношения. Теперь я знала, что несмотря на всю пережитую боль — он оставался моим миром. Моим Солнцем. Пусть и обжигающим, но таким необходимым, дарящим тепло, энергию и жизнь.

Я проснулась посреди ночи от того, что мне ужасно жарко. Кирилл обнимал меня, и его тело пылало жаром. Мне была приятна тяжесть его руки на моей груди. Я закрыла глаза, ожидая, что приятный сон, который я видела, вернётся. Мне снилась Лия, мы с ней купались в море. Лия… О, чёрт! Лия! Она же не знает, где я! Уже сутки я не выхожу на связь. Я нащупала телефон на прикроватной тумбочке, шаря рукой в темноте несколько секунд, прежде чем нашла его. Включила экран и увидела, что это не мой телефон, а телефон Кирилла. Обратила внимание на входящее сообщение от Алины, его агента. Любопытство пересилило благоразумие, и я открыла сообщение: